Ночь разбитых сердец - Страница 121

К оглавлению

121

– Нэтан, моя мать была задушена, не так ли?

– Да. Господи, да.

Джо предупредила себя, что необходимо оставаться невозму­тимой, отстраненной, и сделала следующий шаг:

– Сьюзен Питерс была изнасилована? Нэтан закрыл глаза.

– Да.

– Если это был не муж…

– Полиция не нашла никаких улик против мужа. Я проверил перед тем, как вернулся сюда. – Ему было больно продолжать, но выхода не было. – Джо Эллен, теперь полицейские собира­ются более тщательно расследовать исчезновение Джинни.

– Джинни? – Джо почувствовала, что ужас вернулся. Хо­лодное спокойствие, охранявшее ее, растаяло. – О нет, не Джинни.

Нэтан не мог коснуться ее, не мог ничего предложить ей. Он оставил ее одну, вышел на веранду. Перегнувшись через пери­ла, он отчаянно пытался глотнуть воздух. Когда за ним скрип­нула дверь, он заставил себя выпрямиться.

– Нэтан, какова была цель твоего отца? Что он хотел дока­зать этими фотографиями, если никогда никому не мог пока­зать их?

– Его притягивало совершенство. Власть. Он хотел не про­сто наблюдать и запечатлевать, но стать частью образа. Создать его. Совершенная женщина, совершенное преступление, совер­шенный образ… Он считал Аннабелл красивой, умной, очаро­вательной. Она была достойна.

Нэтан следил, как один за другим зажигаются в темноте свет­лячки, и собирался с силами, чтобы продолжать.

– Я должен был рассказать вам обо всем, как только приехал сюда. Но говорил себе, что мне необходимо время. Время, чтобы постараться понять. Я оправдывался перед собой тем, что вы все смирились с ложью, а правда будет только хуже. Потом я молчал, потому что хотел тебя. Я нашел своему молчанию логи­ческое обоснование: тебе плохо, ты страдаешь; можно подо­ждать, пока ты станешь доверять мне. Пока влюбишься в меня…

Джо молча стояла за его спиной. Пальцы Нэтана, сжимав­шие перила, разжались.

– Все логические обоснования, разумные объяснения обыч­но своекорыстны. Мои, во всяком случае, были такими. Но после убийства Сьюзен Питерс я больше не мог закрывать глаза на правду, не мог больше лишать тебя права знать правду. Но я ничего не могу сделать, чтобы изменить то, что он совершил, не могу искупить его вину. Никакие мои слова не смогут загладить то, что он сделал тебе и твоей семье, залечить ваши раны.

– Да. Ты ничего не можешь сделать, ничего не можешь ска­зать. Он отнял мою маму и заставил всех нас думать, что она бро­сила нас. Его эгоизм разрушил все наши жизни. Между нами разверзлась пропасть, которую мы так и не смогли преодолеть. Должно быть, он причинил ей боль… – Голос Джо задрожал, и она крепко прикусила губу. – Должно быть, ей было очень страшно, она не могла понять, что происходит… Ведь она не сделала ничего дурного! Она просто была самой собой.

Джо глубоко вдохнула и почувствовала запах океана, кото­рый всегда действовал на нее успокаивающе.

– Нэтан, я обвинила во всем тебя, потому что ты был рядом. Потому что у тебя всю твою жизнь была мать. Потому что ты ка­сался меня и вызывал во мне чувства, каких я никогда не испы­тывала прежде. Мне необходимо было обвинить тебя – и я это сделала.

– Я не ждал ничего другого.

– Боже, зачем ты мне об этом рассказал?! Ты мог похоро­нить все. Забыть. Я бы никогда ничего не узнала…

– Но я бы знал. И каждый день, проведенный с тобой, был бы предательством. – Он повернулся к ней. – Поверь, Джо, я хотел найти в себе силы жить с этим. Уберечь тебя и спасти себя. Но я не мог.

– И что же теперь? – Подняв лицо к небу, она спрашивала не богов, не Нэтана, а свое сердце. – Должна ли я заставить тебя платить за то, за что невозможно расплатиться? Наказы­вать тебя за то, что сделали с нами, когда мы были детьми?

Горечь, подступившая к горлу, не давала ему говорить. Он посмотрел на деревья, на таинственную, молчаливую реку.

– Почему бы и нет? Разве ты сможешь смотреть на меня и не видеть его, не вспоминать то, что он сделал? И ты всегда будешь ненавидеть меня за это.

«А ведь я действительно смотрела на него, но видела его от­ца, – подумала Джо. – Нэтан принял все, все мои удары, не сказав ни слова в свою защиту. Керби назвала его поступок мужественным и была права. Как же сильно он страдает! Почему мне понадобилось так много времени, чтобы понять: сколько бы вреда ни причинили мне, столько же причинили ему!»

– А ты не очень высокого мнения о моем уме и способности к состраданию, – тихо сказала она. – Пожалуй, ты вообще до­вольно низкого мнения обо мне.

Нэтан не знал, что у него остались силы удивляться, но все-таки удивился:

– Я тебя не понимаю.

– Да, явно не понимаешь, если думаешь, что я буду и дальше обвинять тебя в том, чего ты не совершал. Я просто не сразу смогла смириться, Нэтан. Мне нужно было время, чтобы осоз­нать все и оплакать ее.

– Но он же был моим отцом!

– Да, и если бы он был жив, я убила бы его своими руками за то, что он сделал с ней, со всеми нами. С тобой. До конца своих дней я буду ненавидеть его! А теперь ответь мне, Нэтан: ты смо­жешь найти этому место в своей жизни или просто уйдешь? Я скажу тебе, что собираюсь делать я. – Она мчалась напролом, не давая ему заговорить. – Я не позволю снова обокрасть меня, я хочу использовать свой последний шанс на настоящее счастье. Но если ты уйдешь, я научусь ненавидеть тебя. Я научусь нена­видеть тебя, если придется. И никто никогда не будет ненави­деть тебя больше, чем я!

Она бросилась назад в дом, хлопнув дверью.

Нэтан стоял как вкопанный, пытаясь осознать ее слова, изумленный, благодарный. Нет! Это невозможно! Неужели это возможно? Он вошел за ней в дом и тихо спросил:

121