Ночь разбитых сердец - Страница 76

Заметив огорченное выражение лица Энни, Керби улыбнулась и коснулась ее руки.

– Все будет хорошо, Энни. Конечно, предстоит пара тяжелых недель, но я не предвижу никаких осложнений. Я подробно объясню, что надо делать.

– Видите ли, доктор… Можно мне поговорить с вами?

– Конечно. Эй, Янси! – Керби сняла с шеи фонендоскоп. – Хочешь послушать, как стучит твое сердце? – Она осторожно вставила слуховые трубки в маленькие ушки и подвела ручку малыша, сжавшую головку фонендоскопа, к сердцу. Его глаза сразу стали огромными и блестящими. – Послушай, пока я поговорю с твоей мамой.

Керби вывела Энни в коридор, оставив дверь открытой.

– Янси – сильный, здоровый, совершенно нормальный для своего возраста мальчик, – начала она. – Вам не о чем тревожиться. Ветрянка, разумеется, неприятна, но редко вызывает осложнения. Если хотите, я дам вам что-нибудь почитать о ней.

– Не в этом дело… – Энни закусила губу. – Пару дней назад я сделала тест на беременность, и он оказался положительным.

– Поздравляю. Разве вы не рады, Энни?

– Ну что вы! Мы с Джерри давно уже мечтаем о втором ребенке. Но теперь… Он не пострадает?

Джо нахмурилась: в контакте с вирусом в первые три месяца беременности все-таки был небольшой риск.

– Но вы ведь болели ветрянкой в детстве?

– Да. Хорошо помню, как мама надевала мне хлопчатобумажные перчатки, чтобы я не расчесывала волдыри.

– Вряд ли вы заболеете во второй раз. – «А если заболеет? – подумала Керби, слегка встревожившись. – Ладно, будем волноваться, когда это случится». – И в любом случае ветрянка гораздо менее опасна при беременности, чем краснуха. Кстати, я могла бы осмотреть вас. Определим, сколько недель, это поможет лучше ориентироваться потом.

– Спасибо, доктор. Я бы чувствовала себя гораздо спокойнее.

– Тогда так и поступим. Кто ваш акушер-гинеколог?

– Я рожала Янси в клинике на материке. И во время беременности мне все время приходилось ездить туда. Поверить не могу, что у нас теперь появился семейный врач!

– Буду очень рада, если мне удастся облегчить вашу жизнь. А пока идите домой, и отдохните немного. Вам обоим необходим отдых.

К часу дня Керби диагностировала еще два случая ветрянки, воспаление мочевого пузыря и наложила шину на сломанный палец. Такова жизнь врача общего профиля, думала она, вытаскивая из холодильника баночку с ореховой пастой.

До следующего пациента оставалось тридцать минут, и Керби надеялась провести их, сидя и набивая рот вкусной едой. Ей с трудом удалось сдержать стон, когда, разбивая ее надежды, раздался стук в дверь.

На пороге стоял незнакомец. Она уже знала каждое лицо на острове, но этого человека не видела никогда. Керби сразу отнесла его к «дикой» разновидности любителей солнца и моря, которые обычно на несколько дней останавливаются в кемпинге.

Смуглое лицо, выгоревшие волосы до плеч. Обтрепанные, обрезанные выше колен джинсы, застиранная футболка, дорогие солнечные очки с очень темными стеклами.

Лет двадцать семь – двадцать восемь, решила Керби. Довольно привлекательный. Она отложила сандвич и радушно улыбнулась в ответ на его нерешительную улыбку.

– Извините, – он наклонил голову. – Я не ошибся? Мне сказали, что здесь есть врач.

– Я доктор Фитцсиммонс. Чем могу быть полезна?

– Я не записан на прием. – Он взглянул на ее сандвич. – Если вы заняты, я подожду.

– А что с вами?

– Да вот… – он пожал плечами и протянул руку.

Ладонь была сильно обожжена – красный шрам, лопающиеся волдыри. Керби подошла и осторожно взяла его за руку, чтобы рассмотреть получше.

– Так глупо получилось! Кофе закипел, и я схватился автоматически. Я живу в кемпинге. Когда я спросил парня в конторе, где можно найти мазь или еще что-нибудь, он сказал мне о вас.

– Идемте в другую комнату. Я продезинфицирую и перевяжу.

– Я отвлек вас от ленча.

– Ленч никуда не убежит, – сказала она, ведя его в смотровую. – Итак, вы отдыхаете в кемпинге?

– Да. Собирался на коралловый риф поработать. Я художник.

– Правда?

Он сел на указанный ею стул и угрюмо уставился на свою ладонь.

– Думаю, теперь придется отложить работу на пару недель.

– Если только вы не умеете рисовать левой, – улыбнулась Керби, надевая резиновые перчатки.

– Ну, все равно я собирался поболтаться здесь. Отличное местечко! – Он шумно втянул воздух, когда Керби начала очищать рану. – Чертовски больно.

– Неудивительно. Я бы прописала вам аспирин и кухонную рукавичку.

Он сдавленно хихикнул и сжал зубы от боли.

– Думаю, мне повезло, что здесь есть врач. Такой ожог может инфицироваться, не правда ли?

– Мы проследим, чтобы ничего подобного не случилось. А что вы рисуете?

– Все, что понравится, – он улыбнулся, глядя на нее с нескрываемым удовольствием. – Может, попозируете мне?

Она засмеялась и повернулась на вращающемся стуле, чтобы достать из ящика мазь.

– Вряд ли, но спасибо за предложение.

– У вас потрясающее лицо! У меня отлично получаются красивые женщины.

Керби подняла голову. Его глаза скрывались за стеклами очков, но улыбка была широкой, дружелюбной. И все-таки ей вдруг стало не по себе. Что-то неприятное таилось в уголках его губ. Она вспомнила, что она не только врач, но и женщина. И сейчас находится наедине с незнакомым мужчиной, который наблюдает за ней как-то слишком пристально.

– Не сомневаюсь. Но я – единственный врач на этом острове и потому очень занята.

Керби снова опустила голову и стала накладывать мазь.

Глупо! – сказала она себе. Нелепо. У человека ожог второй степени, ничего удивительного, если он напряжен. Кроме того, это художник. Естественно, что он за ней наблюдает.